Игорь Авренев, главный редактор ТСВ:
Добрый день, Вадим Николаевич. Сегодня мы хотели бы начать с самого главного вопроса – это энергетика. Почему вообще сейчас сложилась такая ситуация с газом, с электроэнергией. Что происходит? Из-за чего всё это произошло?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Нельзя характеризовать всю эту ситуацию одним днём или одним месяцем. На самом деле нестабильные отношения между «Газпром» и «Молдовагаз» складывались не один год. Были постоянные обвинения друг друга, какие-то условия, ценообразование, невыполнение обязательств и так далее. По большому счёту, как я вижу, всё, что сегодня происходит, – это результат отношений между «Газпром» и «Молдовагаз». Сказать, у кого больше там правды, у кого кривды, невозможно. Это коммерческие отношения. Мы не обладаем полным объёмом информацию, чтобы сказать, что на самом деле происходит в этих отношениях. Приднестровье с «Молдовагаз» имеет коммерческие отношения, а с «Газпром» мы не ведём переговоров в части заключения договорных обязательств, они есть между «Молдовагаз» и «Газпром». Мы вне этих договорённостей. Поэтому говорить, кто виноват в этой ситуации, тяжело. С 1 октября «Газпром» урезал поставки в адрес «Молдовагаз» на 30% объемов газа. Это коснулось, конечно, и Приднестровья, то есть и мы стали получать на 30% меньше. Это очень много на самом деле. При этом мы не были оповещены заранее, мы не смогли физически к этому подготовиться. Кроме того, был заключён контракт на поставку электроэнергии между днестровской ГРЭС и Молдовой. Мы были вынуждены исполнять данные договорные обязательства. И мы это делали. Мы начали жёстко экономить – по сути дела, уже с 1 октября. Мы вынуждены были ограничить объём газа, который поставляется на промышленные предприятия. Тогда уже Молдавский металлургический завод, Рыбницкий цементный комбинат и ряд других объектов работали не в полную силу – на 25%, на 50%, на 60% по категориям предприятий. К 20-м числам октября мы получили острый дефицит газа. Было проведено заседание Совбеза и принято решение о введение ЧС в области экономики. Мы ограничили подачу газа на Молдавскую ГРЭС и стали вырабатывать, генерировать электроэнергию гораздо меньше, чем 70% по ранее заключённым условиям. Почему так?
Я как Президент и со мной солидарны все: и Правительство, и Верховный Совет – мы выделяем три очереди потребителя газа. Первая – это граждане и социальные объекты. Это в приоритете, это в первую очередь. Вторая очередь – это промышленные объекты Приднестровской Молдавской Республики. Третья очередь – это днестровская ГРЭС. В зависимости от количества газа мы в начале удовлетворим потребности первой очереди, то есть, это, естественно, граждане и иные социальные объекты – школы, детские сады, больницы и всё прочее. Вторая очередь – это промышленность. И только третья очередь – это Днестровская ГРЭС. Это правильно, потому что мы должны заботиться о населении Приднестровья, о работе наших предприятий, ну и конечно, о работе Днестровской ГРЭС.
Но дальше произошли ещё более худшие события. С 1 ноября уже «Молдовагаз», а не «Газпром» ограничивает поставку газа в Приднестровье. Как я уже ранее говорил, между «Молдовагаз» и «Газпром» есть договорные обязательства, согласно которым «Молдовагаз» обязана подать в Приднестровье определённое количество газа. Там четко прописана доля Приднестровья. «Молдовагаз» не исполняет эти договоренности перед «Газпромом» и урезает нашу квоту. По сути, Приднестровью для внутреннего потребления надо, грубо говоря, 100 миллионов кубов газа (это две очереди – без днестровской ГРЭС, это население, социальные объекты и промышленность). Что делает «Молдовагаз»: «Молдовагаз» даёт там 69 миллионов кубов, то есть забирает у нас 31 миллион кубов газа. Это вероломное решение, одностороннее и незаконное. Это незаконное изъятие газа с территории Приднестровья. Так можно охарактеризовать эти действия.
Что за этим? У нас возник острый дефицит газа, очень глубокий кризис экономический. Это естественные последствия таких решений. И мы перешли на жёсткую экономию. Да, у нас в первую очередь граждане и социальные объекты, но мы должны экономить. И вот были приняты эти решения. Горячую воду подаем с 6:00 вечера до 9:00 утра. Мы вынуждены были отправить детей на каникулы ещё на недельку, чтобы сэкономить электроэнергию. Экономия существенная, учитывая количество школ в Приднестровье. Мы ограничили движение электрического транспорта, сократили рабочий день, уменьшили освещение на улицах. И мы вынуждены были остановить наши крупные предприятия промышленные. Это РЦК, это ММЗ, «Тиротекс», кирпичный завод, на подходе ряд иных промышленных объектов, которые мы будем останавливать либо переводить на ночные смены. Ночью потребление электроэнергии поменьше, люди все спят. Я прошу граждан это понимать. Это вынужденная мера в ответ на вероломные действия со стороны Молдовы.
Ещё очень интересная деталь. Когда «Газпром» перестал подавать 30% газа в адрес «Молдовагаз», Молдова тоже почувствовала дефицит. Молдове для удовлетворения своих потребностей надо в месяц порядка 75 миллионов кубов газа. Что сделала Молдова. Она забрала тот газ, который должен был быть поставлен на днестровскую ГРЭС, сорвав выполнение контракта между ГРЭС и Молдовой. Изначального объема им хватило бы полностью для удовлетворения своих потребностей – и отопительного сезона, и работы объектов промышленности, которые работают на газе, и на иные цели. То есть, в принципе, этого газа им было достаточно. Но они забрали тот газ, который им совершенно не нужен. 31 миллион кубометров газа, который был забран у нас из необходимых 100 миллионов, он им не нужен на самом деле. Он у них в профиците. Они его не используют. Что они с ним делают? Они его накапливают в газовой трубе, которая идёт на Яссы, используя как баллон для хранения. Предполагаю, что они этот газ также загоняют в украинские газовые хранилища, то есть накапливают газ, как бы на чёрный день либо на иные цели. Они как бы забрали необходимый нам кусок хлеба, а он им не нужен для того, чтобы жить, понимаете? Вот что сделала Молдова на самом деле.
Игорь Авренев, главный редактор ТСВ:
Но им же нужно дешёвое электричество. Или им не надо дешёвое?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Это вопрос опять же коммерческий. Может, они преследуют иные цели, которые выше целей дешёвого электричества? Возможно и такое. Конечно, они страдают. Если они брали у нас электроэнергию на днестровской ГРЭС по 62,5 доллара за 1 МВт, то сейчас они берут по 130, 150, 180 в средней цене – цифры разные, но в любом случае дороже. Днестровская ГРЭС была традиционным надёжным поставщиком. Мне всё-таки видится, что некие молдавские руководители хотят использовать Приднестровье как заложника в отношениях с Россией, воспользоваться тем, что это – территория компактного проживания русскоязычного населения, российских граждан, рассчитывают, что Россия не бросит своих и вынуждена будет дать Молдове дешёвую электроэнергию, дешёвый газ по контракту в необходимом количестве. Это использование ситуации. Ситуация, как им, наверное, кажется, подталкивает российское руководство к принятию решений. Понятное дело, кризис. Нам надо выживать. Вот так я вижу всю эту проблему.
Некоторые молдавские политики меня удивляют, говоря о том, что Приднестровье должно экономить, граждане должны экономить. Они нам диктуют, как нам экономить. Раз молдавские политики берут на себя такое право, давайте я тоже поучу Молдову, как можно сэкономить – но не за счёт людей. Мы экономить за счёт людей не будем. Мы выйдем на экономию за счёт наших промышленных предприятий, за счёт наших монополий в области энергетики, распределенных сетей. Эти предприятия будут работать с нулевой рентабельностью, чтобы свою прибыль не складывать за счёт граждан. У нас есть варианты экономии, мы это делаем. И все последние действия об этом говорят. Мы экономим. И граждане тоже, конечно, должны экономить – в рамках разумного. И Молдове можно экономить. Интересные цифры приведу. Вы знаете, что электроэнергия в Румынии дешевле, чем в Молдове, причем, была дешевле и до 1 ноября. Когда имели с Молдовой контракт, мы электроэнергию поставляли им по 62,5 доллара для обеспечения 70% рынка. 30% они брали по 90 долларов в Украине. То есть средняя цена получалась 75 долларов. И при этом электроэнергия для граждан в Молдове была дороже, чем граждане платили за нее в Бухаресте, в Румынии. На сегодняшний день, с 1 ноября, электроэнергия для граждан Молдовы практически в два раза дороже, чем в Румынии. Почему? Объясняю. Всё дело в том, что в Молдове есть посредник – так называемые распределительные сети, акции которых принадлежат европейской компании. Сети накручивают маржу, доставляют потребителю очень дорогую электроэнергию, при этом получая громадную прибыль. Для сравнения: днестровская ГРЭС – это коллектив более 2000 человек, они генерируют электроэнергию, это целое производство, огромная станция – получает прибыли раза в три меньше, чем посредник, который доставляет дешёвую энергию от днестровской ГРЭС до молдавского потребителя. Вот как раз возможность экономить. А вот в Румынии это госпредприятия, насколько мне известно, и они работают, как и у нас, с нулевой рентабельностью, то есть они не зарабатываю за счёт людей. Тоже экономят, но за счёт своих структур, сетей, как делаем и мы, поэтому граждане у нас будут платить, сколько платят, а вот эту вот разницу будем амортизировать за счёт наших естественных монополий в области энергетики. В Молдове не так. Там зарабатывают посредники, а граждане это оплачивают. Хотя у Молдовы масса инструментариев, в том числе режим ЧС в области экономики и энергетики. Какие проблемы? Ограничьте прибыль бешеную и дайте людям вздохнуть. Не надо нам советовать. Мы знаем, как экономить. И самый главный принцип – не на людях, что и делаем.
Виктор Савченко, главный редактор Первого Приднестровского телеканала:
Вадим Николаевич, Вы говорите, что тот газ, который Молдова отбирает у Приднестровья,загоняется в хранилища, это все излишки, которые потом уходят в неизвестном направлении, и так далее. Это свидетельство какой-то определенной подготовки со стороны Молдовы, и в наших социальных сетях люди задают много вопросов власти: а где же наша подготовка, где же наши хранилища? Можно было бы газ заранее тоже сэкономить, а затем его использовать. Или почему так мало угля для ГРЭС? Мы говорим сейчас о том, что на два – два с половиной месяца всего хватит. Понятно, что это минимальные сроки, и в перспективе может возникнуть серьезная проблема. Что же с нашей подготовкой?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Я посоветовал бы гражданам быть очень аккуратными в советах, не зная темы, не давать советы тем, кто в этом разбирается.
Начнем с нашей станции – днестровской ГРЭС. Есть один маленький нюанс. Эта станция может работать только на донецком угле. И тот уголь, который там есть на два с половиной месяца, он был завезен до 2014 года. Наверное, не надо объяснять, почему на данный момент нельзя из Донецка поставить уголь на данную станцию. Это надо знать и не спекулировать, не обвинять власть в том, что она что-то не делают. Наша станция может работать только на данном угле. Я уже не говорю о цене на него на сегодняшний день. Естественно, цена на уголь будет определять цену на электроэнергию. Но его и физически нельзя сейчас поставить никак. Логистики нет. Донецк в огне.
Что касается хранилищ, здесь еще проще. Все государства на постсоветском пространстве используют советские газовые хранилища. Их никто не строил у нас, на территории Приднестровья их невозможно построить. Это один момент. Та же Молдова хранит газ в украинских хранилищах. Мы этого себе позволить не можем. Но даже если бы и было хранилище, все дело в том, что нам «Молдовагаз» и «Газпром» в том числе давал всегда лимит газа на определенный срок, сколько надо на текущую потребность. Лишнего газа у нас никогда не было. Когда у нас был транзит газа (а его у нас нет уже четыре года), теоретически можно было изъять, заплатить, договориться. Но, повторю, транзита через Приднестровье на Европу нет четыре года. Лишнего газа нам не давали, строго его лимит, хранилищ нет, поэтому не надо кого-то обвинять, уважаемые господа. Не надо, не позорьте сами себя своими советами. Власть находится в трудной ситуации, нам реально тяжело, уверяю вас, решить, казалось бы, невозможное. 69 миллионов кубов газа реально не хватает на те потребности, которые есть на сегодняшний день. Мы принимаем решения – где-то непопулярные вынужденные решения.
Еще на что хотел бы обратить внимание. Вы не забывайте, что в соседнем государстве идут боевые действия. В Молдове неспокойно. Мы находимся посередине. Неужели кто-то думает, что можно легко пройти этот тяжелейший путь в истории. Конечно, надо готовиться к разным ситуациям. Они будут возникать. Я убежден, что это не последняя сложная ситуация. Вначале были террористические акты. Помните, какая была нервозная обстановка? Сейчас энергетическая проблема, это тоже понятно. На самом деле весь мир в войне. Её можно назвать прокси-война, третья мировая, как угодно. Но все это выльется в громадный экономический кризис, энергетический кризис. Надо не осуждать, не упрекать кого-то. Уверяю вас, мы прогнозировали разные варианты. Я собирал совещания, еще полгода назад говорил, что такое возможно. Кстати, свои прогнозы я направлял и в адрес Российской Федерации, тех лиц, кто принимает решения. Говорил о возможных последствиях. Готовил наше правительство, Верховный Совет к данной ситуации. Уверяю вас, что Правительство и Верховный Совет, больше, конечно, исполнительная власть, поступила очень грамотно, потому что знали, что делать. У нас был план. У нас не было никакой суеты, никакой паники. Мы знали, что делать. Прогнозы были. Конечно, легко на теплом диване давать советы, не зная абсолютно ситуации и темы.
Игорь Авренев, главный редактор ТСВ:
Вадим Николаевич, есть информация, из-за чего «Газпром» сократил поставки? Почему все произошло вот так, в один момент? Какая реакция на наши письма? Мы же обращались в Москву с этим вопросом?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Касаемо вопроса, почему «Газпром» так поступил, еще раз говорю, что это коммерческие отношения между «Газпром» и Молдовой. По большому счету, отношения между Россией и Молдовой. Я не буду их оценивать, хотя есть, конечно, определённые мысли, предположения, знания, но тем не менее: это их отношения, это результат их отношений. Что касается реакции на наши письма, то, конечно же, мы направили письма не только 1 ноября, мы направляли письма и в октябре, и в сентябре, и в августе, и в июле. Мы постоянно направляем письма. Во-первых, я предупреждал о данной ситуации, что возможно такое развитие событий. Сейчас мы уже, конечно, говорим о проблеме, которая есть. Даже остановка работы наших промышленных гигантов – это коллективы, это люди, это налоги, это бюджет. Чем мы будем платить пенсии, зарплаты? Мы выполняем все социальные обязательства, нам действительно тяжело. Естественно, мы обращаемся за помощью в решении данной проблемы в части выпадающих доходов нашего бюджета, налоговых поступлений. Объективно мы в этом не виноваты, понимаете? Мы являемся, грубо говоря, жертвой действий определённых структур в Молдове. Ограничение со стороны «Молдовагаз» привело к последнему кризису, естественно, на это надо как-то реагировать. Пока решений со стороны РФ я не видел. Наверное, идут какие-то консультации, я так предполагаю, будут проведены совещания с принятием определенных решений. Но пока про такие я не знаю.
Виктор Савченко, главный редактор Первого Приднестровского телеканала:
Вадим Николаевич, сейчас все учатся экономить. Понятно, предприятия стоят – это вообще отдельный вопрос. Для граждан есть какие-то сложности – горячая вода по графику, люди понимают, что надо свет экономить. Как говорит министр экономического развития, он даже растроган тем результатом, который есть, то есть люди откликнулись на этот призыв, стали действительно экономить. Может быть, конечно, пока причина в том, что тепло. Посмотрим, как будет дальше. Мы общались с людьми, видели их реакцию. Все готовы экономить, понимают сложность. Но это пока ведь только первые проблемы, и они не такие большие. Как долго мы продержимся? Вы говорите, есть резерв для выплаты пенсий, зарплат и т.д. Но стоят предприятия, понятно, что будет колоссальное сокращение доходов. Сколько мы может так выдержать?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Я не буду прогнозировать по времени. Мы работаем, чтобы избежать этих проблем и вернуть все в свое русло. Любую проблему можно решить при желании. Но мы все-таки находимся в зависимости от решений совсем других авторов, то есть не сугубо приднестровских решений, а внешних, и мы пытаемся влиять на таковые. А что касается внутри, конечно же, я благодарен гражданам за понимание ситуации, которая сложилась. Понимание есть, люди все-таки осознают, что нас настиг энергетический кризис, и надо как-то в нем выживать. Я сейчас не вижу катастрофичных последствий для граждан. На самом деле тепло в домах есть, во всех социальных объектах тепло есть, и т.д. Мы сейчас принимаем решения по экономии, но не по отключению в полном объеме. Я очень бы не хотел, чтобы была ситуация, которая будет связана с тем, что будет полное отсутствие газа. Тем более в зиму. Это очень тяжело на самом деле. Мы, кстати, такое переживали, помните? Не было весной у нас пару недель газа, как это было тяжело для граждан. Тогда была весна, а сейчас выходим в декабрь. Этой ситуации хотелось бы избежать, и мы делаем все зависящее от нас, уверяю, чтобы не допустить фатальных последствий. Я всегда говорил гражданам, что буду говорить правду, как вижу ситуацию, какая она на самом деле есть. Я не собираюсь утаивать никакие проблемы от населения. Население должно знать. Даже те блогеры, которые сидят в сетях, от незнания дают непонятные советы, непонятная реакция. А есть и просто провокаторы, которые ненавидят Приднестровье, желают худшего для Приднестровья и пользуются сложной ситуацией для того, чтобы раскачать здесь стабильность, вынудить власть на какие-то неадекватные решения. Но такого не будет. Все решения будут адекватные. Еще раз говорю, есть очередность. Первыми будут обеспечены граждане Приднестровья и все социальные объекты. Все остальное – потом. Что касается экономии, очень много задают вопросы, а будет ли рост цен на энергоносители? Мы не видим причинно-следственной связи между количеством газа, который поставляется в Приднестровье, и ростом цен на энергоресурсы. Поэтому на сегодняшний день мы не рассматриваем повышение для граждан цен на энергоносители. Все останется так, как есть на сегодняшний день. Хотя сложно, конечно. Поэтому мы призываем экономить. В любом случае ценовая составляющая на энергоносители должна быть соизмерима с доходами граждан. Тоже важный фактор. У нас эта пропорция есть.
Игорь Авренев, главный редактор ТСВ:
Вадим Николаевич, ограничивая поставки газа в Приднестровье, Молдова не может не понимать (я имею ввиду политиков, которые стоят за этим решением), что это приведёт к остановке наших предприятий, и тысячи людей, если не десятки тысяч людей останутся без зарплаты, в простое, без работы. А все эти предприятия платят налоги, приносят прибыль государству. Это детские сады, работа милиции, Дорожный фонд и т.д., то есть бюджет. Они не могут не понимать, что это приведёт к колоссальным сокращениям бюджета Приднестровья. Что будет дальше с зарплатами? И как Вы считаете, насколько это было осознанное решение Молдовы? Насколько они понимали, к чему это приведёт?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Вы знаете, я всё-таки думаю, что там, в Кишиневе не глупые люди находятся, и они отлично всё понимают и оценивают. Они сделали это со своим умыслом – чтобы как раз предприятия были остановлены, чтобы люди остались без рабочего места, без зарплаты, чтобы был фактор нестабильности. Надо же экспортировать волнение. Почему люди ходят с демонстрациями только в Молдове? Надо, чтобы и в Приднестровье так ходили… Вот в чём умысел (один из). Ну и кроме того, надо показать тяжёлое положение в экономике Приднестровья и лишний раз пошантажировать Российскую Федерацию. Я уже говорил про это. Нас просто взяли в заложники ситуации. Это шантаж на самом деле. Потому что здесь двух зайцев можно убить одним выстрелом: и людей оставить без работы, остановить наши предприятия, чтобы мы стали более слабыми в экономическом смысле этого слова, и Россию пошантажировать. Наверное, в этом и весь умысел. Мне трудно представить, что это решение было непродуманное, неосознанное, либо, что его принимал какой-то чиновник без советов высшего руководства – вот взял и сам решил. Это неправда. Такие решения не принимаются одним человеком в тёмной комнате. Такие решения принимаются после соответствующих совещаний, выводов, прогнозов и т.д. Вообще так положено. У нас так: когда решения принимаем, мы продумываем, обсуждаем. Поэтому, думаю, что всё это было заранее взвешено, обдумано и принято для дестабилизации ситуации в Приднестровье и шантажа Российской Федерации. Обратите внимание, сразу приехали так называемые политологи, которые ненавидят Приднестровье, ненавидят власть Приднестровья, давать интервью в Кишинёве и опять же расшатывать ситуацию. Их пригласили сразу, на второй день. Это что, случайно? Нет. Это программа. Ещё раз говорю, не поддавайтесь! Вы являетесь орудием в руках враждебных сил, тех, кто желает уничтожить государство и вас в том числе! Не поддавайтесь! Думайте! В этой ситуации надо объединяться и противодействовать угрозе.
Виктор Савченко, главный редактор Первого Приднестровского телеканала:
Вадим Николаевич, обсуждаемая тема – оптимизация медицины. Многие когда слышат слово «оптимизация», сразу думают об увольнениях, сокращениях, теперь еще и ликвидациях больниц, поликлиник, роддомов и так далее. Какова актуальность оптимизации? Почему именно сейчас?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Здравоохранение – это тема острая для любого государства – актуальная, больная, объемная, финансово затратная. Есть высказывания в сетях, общественные организации собираются, что-то обсуждают. Во многом высказывания спекулятивны. На самом деле оптимизация здравоохранения идет у нас с 2018 года. «Оптимизация» происходит от слов «оптимальное решение», «реформа» – более сложное понятие. Давайте порассуждаем, что такое оптимальное решение?
Обратите внимание, чем мы стали заниматься с 2018 года. Мы стали активно развивать сельскую медицину. То есть мы стали ремонтировать СВА, ФАПы, строить новые фельдшерско-акушерские пункты и сельские врачебные амбулатории. Развитие сети – это тоже оптимизация с точки зрения оптимального подхода. Никто же не был против. Что-то я не видел в 2018, 2019, 2020 годах, чтобы кто-то говорил, что не нужны эти учреждения в сельской местности, что не надо оптимизации. Это оптимизация. Мы хотим сделать доступной медицину в сельской местности. Что в этом плохого? Дальше. Мы стали закупать новые кареты скорой помощи. Нам фирма «Шериф» подарила двадцать карет и мы закупили двадцать совершенно новых машин. Это тоже оптимизация с точки зрения маршрутов, времени и оказания медицинской помощи. Никто ведь не был против. Идем дальше.
Вообще вся медицина в мире делится на уровни. Уровень, категория первая, категория вторая, категория третья. Самая первая ступень – медицина в сельской местности. Казалось бы, зачем? Напоминаю, что у нас в Приднестровье треть населения проживает в сельской местности. Их нельзя оставить без медицинской помощи ни в коем случае, но надо понимать психологию сельского жителя. Чтобы сельский житель, допустим, предполагаемая Марья Ивановна набрала 103 и вызвала из города карету скорой помощи, которая с мигалкам приедет, – это вряд ли. Люди стеснительные, считают, что это как-то недопустимо, хотя ошибаются, конечно же. Мы расширяем сеть сельской медицинской помощи для того, чтобы та же Марья Ивановна пришла в фельдшерско-акушерский пункт, сельскую врачебную амбулаторию, где есть фельдшер, медсестра, врач, и получила необходимую помощь. Ей измерят определенные параметры, и уже фельдшер, медсестра либо врач будет принимать решение и, если надо, наберет 103, и скорая помощь прибудет к этому пункту и заберет Марью Ивановну в больницу. Вот и все. Сделано для людей, исключительно для людей. При этом важно понимать, кто работает в этих амбулаториях. Работают жители этого же села, работают по 20-30 лет. Я ездил по этим пунктам, некоторые и 40 лет работают. Все их знают. Сельский врач – это родной человек. Конечно, к нему придут за помощью. Это опять же психология сельского жителя. Любые решения, в том числе в здравоохранении, надо принимать с учетом психологии проживающего на территории населения. Это была тоже оптимизация. За четыре года мы построили с нуля или капитально отремонтировали больше двадцати ФАПов и СВА в сельской местности и будем продолжать это делать. Мы ставим модульные ФАПы, ремонтируем, строим. Это правильно. Мы делаем доступную среду для оказания медицинской помощи. Это и есть оптимизация. Что это влечет сокращение медперсонала? Нет. Наоборот, мы по необходимости увеличиваем штат либо берем штатные единицы из больницы и переносим в сельскую местность. Это первый уровень, первый контакт граждан с медициной. К первому уровню специалисты также относят поликлиническую помощь. Поликлиническая помощь, диагностика – это понятно.
Второй уровень – это больницы в городах и районах. Чтобы принять взвешенные решения, я как Президент собирал руководство республики, всех главных врачей (обратите внимание: всех главных врачей медучреждений республики), глав городов и районов, председателей городских и районных советов, депутатов Верховного Советов – в принципе, всех, кто имеет отношение к вопросу. Мы советовались, каждый мог высказать свое мнение. Я никогда не принимаю решения по какой-либо отрасли без совета с реальными специалистами этой сферы, а главные врачи – как раз специалисты.
Теперь возьмем городские и районные больницы. Сразу скажу: больницы сокращаться не будут. Конечно, будет оптимизация. Объясняю, в чем суть. Во-первых, коснемся пресловутых койко-мест. В Приднестровье более четырех тысяч единиц коечного фонда. Эти четыре тысячи единиц остались у нас с советских времен, когда население было гораздо больше. Но до сих пор сохраняется данное количество. Когда была пандемия, мы их использовали, еще и нарастили, были резервы. Но на «мирное» время четыре тысячи коечных мест содержать не надо. Вы поймите, уважаемые граждане. Четыре тысячи коечных мест – это деньги, это не просто панцирная кровать с матрацем и все. Нет. Это питание, обслуживание, диагностика, медперсонал и так далее. Естественно, есть нормы. В любом государстве с точки зрения коечного фонда есть нормы. Мы до этих норм и сократим коечный фонд. Сколько будет: две тысячи, три тысячи? Не знаю. Это пусть решают специалисты. Но сокращение необходимо. Это и есть оптимизация с точки зрения оптимального решения. В больнице должен лежать человек, которому необходима больничная помощь. Понимаете? А есть еще поликлиническая помощь, есть понятие дневного стационара, где человек может поставить капельницу и пойти домой.
Не секрет, что мы заметно улучшили качество питания в медучреждениях. Государство тратит в год 24 миллиона рублей на качественное питания для пациентов больничных стационаров. Это большие деньги. Не всегда человек должен лежать в больнице, он может получить помощь и в дневном стационаре, в той же поликлинике. Естественно, если мы будем сокращать койки в больницах, их количество будет увеличиваться в поликлиниках. Это и есть оптимальный подход. Пример. Не буду называть район. Провели проверку. В хирургическом отделении за год лежало 1100 человек, и только сотне из них делалась операция.
Виктор Савченко, главный редактор Первого Приднестровского телеканала:
А что остальные делали?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Вот и вопрос. А что делали остальные?
Виктор Савченко, главный редактор Первого Приднестровского телеканала:
Санаторий?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Проверка показала, что в хирургии лежали в том числе люди, которые должны были лежать в терапии. Но это другие финансовые затраты. Тут уже экономии никакой нет, это расходы. Лежали люди, которым надо было просто ставить капельницы. Так привыкли, понимаете? Больница – это не санаторий. В хирургическом отделении должны лежать только те люди, которым делается операция. До и после этой операции, конечно же, надо эту койку занимать. И всё. Это хирургическое отделение. Нигде такого нет. Ни в одной медицине мира такого нет, чтобы койку в хирургическом отделении занимал человек, которому надо ставить капельницы. Он же не просто так лежит. Это питание, это обслуживание, ночные дежурства и так далее. Поэтому, дорогие мои, надо экономить не только электроэнергию. Надо экономить время, надо экономить финансы. Больницы – это и есть второй уровень. Есть спектр определенной медицинской помощи: инфекционное отделение, хирургическое отделение и так далее.
Есть понятие третьего уровня – это республиканские центральные больницы, это больше Тирасполь, детская больница в Бендерах, она республиканская, и туберкулезная больница в Бендерах – тоже республиканская. Они оснащены специальной техникой.
Я сказал министру здравоохранения, главным врачам: я жду вас, уважаемые господа специалисты. Вы должны прийти и подписать перечень тех медицинских услуг, которые вы способны оказать, исходя из имеющихся кадров и имеющегося оборудования. Если берете ответственность на себя и способны выполнить эти медицинские услуги, они у вас, в вашей больнице останутся. Только вы должны ответить за свою подпись и за желание оказывать эти медицинские услуги с точки зрения кадрового и технического обеспечения.
Есть и еще один уровень – когда определенные услуги не оказываются в Приднестровье. К примеру, мы посылаем людей на эндопротезирование или стентирование в Кишинев. В этом году мы потратили тридцать три миллиона рублей на лечение граждан за пределами нашей республики. Это большие деньги. Мы идем на это, потому что этого среза медицины в Приднестровье нет. Пока нет, не было исторически. Никто не говорит, давайте эти операции будем делать в Каменке или Дубоссарах. Это уровень больниц. Уровень, через который не прыгнуть.
Есть и другие показатели. К примеру, родильное отделение. Есть нормы, которые не я придумал. Если в год родов меньше определенного количества, то увеличится смертность среди рожениц и детей. Или патологии при рождении ребенка.
Тот, кто критикует, завтра, не дай Бог что-то случится, сам побежит в больницу соответствующего уровня, чтобы ему оказали квалифицированную помощь. И он рассчитывает, чтобы те врачи, которые делают операцию, имели опыт. Не надо спекулировать. Мы думаем о жизнях людей, о спасении этих жизни. Если человек выполняет операцию, важно, чтобы он был опытным, чтобы у него был объем выполняемых процедур и соответствующая аппаратура, чтобы был соответствующий уровень. Поэтому и есть уровни – первый, второй, третий. И они сохранятся. В этом и есть оптимизация. Сокращения я никакого не вижу здесь. Возможно, из одного отделения перейдут в другое отделение, но это опять же оптимальное решение с точки зрения медицины.
Теперь о тратах государства на медицину. В этом году бюджет здравоохранения составляет 930 миллионов рублей. Это громадная сумма – фактически одна пятая всего консолидированного бюджета Приднестровской Молдавской Республики. Вдумайтесь. Одна пятая. И при таком громадном финансировании у нас маленькие зарплаты у врачей. Как раз оптимизация нам поможет найти резервы, дать деньги на увеличение зарплат врачам, медперсоналу в целом. Не должно быть простаивающих коек. Это деньги из кармана врачей. А кто за это должен отвечать? Главный врач. Конечно, главный врач должен контролировать эти процессы и министерство здравоохранения. Я и требую оптимального, разумного, рачительного подхода в системе здравоохранения, чтобы вкладываемые деньги дали эффект. Мы на эти деньги не только закупаем питание больным и платим зарплаты медикам. Это и оборудование, ремонты, лечение за рубежом. Это государственные целевые программы, которых у нас шесть (государство берет на иммунизацию, лечение онкобольных, больных СПИДом, туберкулезом, сердечно-сосудистыми заболеваниями и гепатитами. Шесть ГЦП – пятьсот миллионов рублей на пятилетний срок действия данных программ. Эти программы работают постоянно, люди получают помощь. В этом году тридцать пять миллионов рублей выделено на то, чтобы получили лечение за рубежом 715 граждан нашей республики за счет государства. Это и покупка новой техники. Это обучение врачей работе на этом оборудовании. Большой срез. Меня нервирует, когда к государственному относятся не как к своему, когда можно положить людей в стационар, чтобы они просто так полежали. Это же государственное, подумаешь… Нет. Это наше. Это наш бюджет, это наши налоги, наши граждане. Оптимизация поможет нам оптимально расходовать денежные средства и подойти к увеличению зарплат медперсоналу. Это цель. А спекуляции по поводу сокращения – это все ерунда, это от лукавого. Наверное, главные врачи не могут толком объяснить суть. Может быть, со стороны здравоохранения надо больше ездить и объяснять людям. Прежде чем принимать решения, я собираю всех для обсуждения вопроса. И главных врачей в первую очередь.
Виктор Савченко, главный редактор Первого Приднестровского телеканала:
Они были согласны?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Да, конечно же. Никто не выступал против. Не то, чтобы стеснялись. Все понимали здравый смысл оптимизации. Естественно, чтобы не выглядеть как медведь в посудной лавке, надо все делать очень аккуратно, взвешенно и под контролем.
Игорь Авренев, главный редактор ТСВ:
Вадим Николаевич, ещё один дискуссионный вопрос – это изменения в налоговом законодательстве. Наверное, многие уже слышали, что с нового года большая часть патентщиков переходит на «упрощёнку». Все сначала раскачивались, думали, ну вдруг отменят, всё вернут обратно. Сейчас потихонечку в налоговую приходят патентщики и переходят на «упрощёнку». А что Вы думаете про то, что сейчас происходит? Этот вопрос достаточно острый, потому что большая группа предпринимателей говорит: «Ну всё, предпринимателям Приднестровья – хана!». Пишут письма, собираются, возмущаются и пытаются сравнить 3%, которые они с нового года должны будут платить, допустим, с российскими 6%, или с другими странами, где 13% и т.д. Что Вы думаете по этому поводу?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
По большому счёту, это та же оптимизация в сфере предпринимательской деятельности. Происходящие перемены в экономике государства всегда стимулируют рост общественного интереса к области предпринимательства. Это, в принципе, понятно. Это всегда было так. И та модель, которая существовала у нас, она уже морально устарела. Данной моделью начали злоупотреблять с целью ухода от налогов. Я приведу некоторые примеры. Что подвигло к этому решению? Представьте себе коммерческое предприятие, которое оказывает услуги по вывозу песка, гравия. По идее должно быть юридическое лицо, все транспортные единицы должны быть на балансе данного предприятия, есть определенные налоги, надо их платить. Надо платить налог с объёмов перевозки, с дохода, получаемого предприятием. Что делали наши предприниматели? Они всю автоколонну переводили на патент, т.е. фактически есть юридическое лицо, которое имеет стул, стол и компьютер для бухгалтера, а все транспортные средства – на патенте. Они перевозят сотни тысяч тонн песчано-гравийной смеси, а платят в месяц по 30 долларов за патент. Ни в одном государстве мира такого нет, чтобы автоколонны работали по патенту. В чём проблема? Проблема в вас. Не надо обманывать государство! То, что я рассказывал: доходы в бюджет, энергетика, зарплаты – они же формируются из налогов. По большому счёту, вот этой хитростью нас и подвели к определенным решениям. Мы должны думать о бюджете. Мы о нём думаем. Думаем оптимально. 3% с дохода – это абсолютно нормальная цифра. В других государствах она гораздо больше. У нас каждый бюджетник платит подоходный налог. Врач, учитель, представители госструктур – 15% от зарплаты. При этом можно платить 30 долларов за патент обладателя транспортного средства, которое перевозит сотни тысяч тонн материала. Скрываются громадные деньги от государства.
Следующий пример. Такой вид строительной деятельности, как укладка тротуарной плитки. Стоимость патента тоже в районе 30 долларов. Заплатил и забыл. При этом квадратный метр тротуарной плитки – это 100-120 рублей за работу. Три-четыре квадрата положил плитки и всё, ты рассчитался за патент. А патентщик может уложить тысячу, две тысячи квадратов. Что делают строительные организации? Рассказываю. Если есть юридическое лицо, то должны нанять работников в штат предприятия, и потом, по мере того, как этот работник кладет тысячу квадратов, платить за эту тысячу квадратов зарплату ему и налоги, соответственно. А что на практике делает юридическое лицо строительной организации? Берут по патенту наёмную силу, выводят на субподряд. Государство не получает ничего от такого объемного вида работы как укладка тротуарной плитки. Это разве правильно? Нет, это не правильно. Это называется злоупотреблением. Это, конечно, можно сделать по закону. Вот поэтому и надо менять закон – чтобы такого не было.
Дальше пример. Представьте себе торговый центр площадью тысяча квадратов. Им владеет некое юридическое лицо – то, которое завозит товароматериальные ценности, бытовую химию, вещи из Китая либо Турции. Такой товар – это две цены, 80% надбавки гарантировано. Если они эту цену поставят, то с юридического лица должны будут платить налог за этот доход. Что делают предприниматели? Они получают товар на юридическое лицо, потом под 1% торговой надбавки раздают своим же патентщикам – маме, папе, тестю, зятю, знакомым, кумовьям, патенты на них берут, и этот товар расходится по патентщикам в этом же торговом центре. Налог платят с 1% торговой надбавки, т.е. практически ничего, ноль. А потом патентщики продают этот товар с хорошей торговой надбавкой – 50, 60, 100, 200%. У кого как. Они с этого ничего не платят. Платят за патент 30 долларов. Все эти деньги поступают юридическому лицу. Это верно или неверно? Это называется эксплуатацией закона, злоупотреблением законом. Это неправильно.
Я иногда читаю в сетях: «Вот, мы патентщики, нам государство ничего не дало…». Что значит, не дало государство? Вот вы платите 30 лет по 30 долларов в месяц (500-600 рублей за патент). Кто-то берёт себе ещё и наёмных рабочих в этот же патент и платит гораздо меньше. Но секундочку. У вас дети есть? Есть, наверное. Так вот, мы детей в детском саду воспитываем бесплатно. Образование школьное – бесплатное. Дополнительное образование, спортивное – бесплатно. Если художественная школа, музыкальная – копейки. Ваши родители получают пенсию. Интересно, откуда. Ваши родители, когда работали, они платили налоги на то, чтобы получали пенсии их родители. А вы должны платит налоги, чтобы платили пенсию вашим родителям. А медицинская помощь А правоохранительная деятельность. А дороги. Вопрос: ваша плата за патент 500 рублей покрывает все расходы, которые я назвал? Нет. В разы не покрывает. Поэтому мы и предлагаем определённую формулу. Абсолютно оптимальную, понятную, прозрачную и доступную для каждого.
Есть понятие индивидуального предпринимательства. Имеется три формы осуществления предпринимательской деятельности. Самозанятые – это самая простая форма (парикмахеры, визажисты, те, кто оказывает услуги населению). Они остаются в прежней форме. У них есть свой патент. Ничего не меняется. Они делают работу своими руками. Будут платить за свой патент. Следующее форма – патентщики. Так было раньше. Вопросов нет. Все зелёные рынки – это исключительно патент, то есть, грубо говоря, это люди, которые торгуют своей продукцией (картошкой, зеленью, молоком, рыбой…). Всё – патент, и он не меняется. Другой вопрос – это торговля непродовольственными товарами. Вот тут будет в зависимости от вида реализуемой продукции патент или упрощённая форма налогообложения. Упрощённая форма предполагает налог в 3% и наличие кассового аппарата. При этом кассовый аппарат оплачивает государство. Термопринтер стоит 800 рублей. Его стоимость вернется в виде налоговых вычетов. По итогу государство оплатит этот терминал, он будет бесплатным для вас. Гражданам будет выдаваться чек за приобретенную продукцию. Мы будем фиксировать оборот, вы будете платить 3% с этого оборота. Те, кто будут работать по патенту, не смогут заниматься экспортом/импортом. А кто работает по упрощённой схеме налогообложения (по этим 3%), будет иметь неограниченное право экспорта продукции и импорт, не превышающий 50 тысяч долларов США в год. Оборот в рамках 4,3 миллиона приднестровских рублей в год. В принципе, форма нормальная. Если хочешь больше, регистрируй юридическое лицо. И у каждого есть право выбора: самозанятые, те, кто торгует на колхозных зеленых рынках, кто торгует вещами, кто оказывает определенные услуги (автотранспортные услуги).
Звучит вопрос: а время ли сегодня этим заниматься? Хорошо. А время мести улицы? Давайте не мести улицы. Уберём всех дворников, будем экономить на них. Но, наверное, вряд ли кто согласится. Давайте экономить на ремонте школ, детских больниц, больничных отделений. Не будем покупать оборудование в медицину. Не будем платить зарплаты. Тоже, может быть, не время? Нет. Как это не время? Время всегда должно быть на данные вещи. И платить налоги всегда тоже время. Мы не дерём три шкуры. Предлагаемые 3% – самые минимальные, наверное.
Нам это позволит вывести из тени те юридические лица и тех предпринимателей, которые злоупотребляют законом, уходят от налогов. Они закон формально не нарушают. Это можно было делать. Поэтому мы хотим скорректировать законодательство, чтобы все работали в равных условиях. Понимаете, что получатся на самом деле. Директор автоколонны хочет платить налоги, но он не конкурентоспособен, потому что его сосед взял себе по патенту такое же транспортное средство (экскаваторы, бульдозеры). У него рентабельность совсем другая. Он получает чистый доход и не платит ни копейки налогов. А этот директор-бедолага имеет всё на приходе юридического лица. Почему страдают все РСУ муниципальные? Они должны всё взять на баланс, у них совсем другая прибыль, естественно, другие расходы. Они не конкурентоспособны. Либо взять строительную организацию. Директор порядочный хочет полностью платить налоги, не хочет брать никого по патенту. А рядом сосед это делает. И когда они выходят на тендер по определенному объекту, тот, кто работает с патентщиками, конечно, может снизить цену и выиграть определенный тендер. А этот, который полностью по приходу всё имеет, он проигрывает. Что ему делать? Заниматься тем же. Выживать. Поэтому мы и должны с точки зрения предпринимательства всех поставить в равные условия. Чтобы была добросовестная конкуренция. Чтобы все были в одинаковых налоговых условиях с точки зрения оказания тех или иных видов предпринимательских услуг. Я дал указания Верховному Совету и правительству встречаться с людьми, общаться. Я понимаю, что любой закон имеет шероховатости. Это естественно. Идеала достигнуть можно, но сложно. Но к этому надо стремиться. Вот и мы стремимся. Закон однозначно видоизменится в пользу граждан, чтобы убрать некоторые нестыковки. Идёт бурное обсуждение этих законов. Но когда я получаю письма, в котором пишу, что государство ничего не сделало, знаете, это нечестно. Такой социальной направленности экономики, как у нас, наверное, нет нигде. За всё надо платить. А у нас государство берёт на себя базовые траты, которые касаются воспитания детей и молодежи, получение высшего образования в том числе. А это, извините, тоже деньги. Поэтому я считаю, что этот вопрос ещё будет обсуждаться, будут круглые столы и дискуссионные площадки. Будут какие-то изменения. И он вступит в действие в определенный срок удобным как для предпринимателей, так и для государства.
Виктор Савченко, главный редактор Первого Приднестровского телеканала:
Вадим Николаевич, насчет «время» или «не время»: следующий год объявлен Годом сельского хозяйства. Сейчас вообще строить перспективу даже на несколько недель вперед или может быть даже на несколько дней достаточно сложно. Тем не менее решение принято, что будущий год будет Годом сельского хозяйства. С чем это связано, что ждать сельхозпроизводителям и вообще этой отрасли в следующем году?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Начну с того, что планы надо строить всегда. В некоторых государствах есть планы насчет прилета инопланетян. Вот есть у них такие планы. Это нормально абсолютно.
Надо планировать всегда, при любом развитии событий. Вот мы спланировали Стратегию развития Приднестровской Молдавской Республики на 8 лет. Тоже критиковали, мол, 8 лет. Уже четыре года прожили в фарватере этой стратегии. И нормально. Все госпрограммы, целевые программы, в том числе в области здравоохранения, являются следствием этого восьмилетнего плана развития нашего государства. Понятно, мы зависим от внешнего фактора, но в любом случае то, что зависит от нас, мы это будем делать здесь, в Приднестровье. Поэтому Год сельского хозяйства, сельских территорий – это тоже правильно. Земля нас кормит. На самом деле я это еще говорил в 2017-2018 годах. Земля – это постоянный источник дохода и существования. Я тогда говорил, что ситуация может повернуться так, что не будет у нас работать днестровская ГРЭС. К сожалению, так оно сейчас и есть. Будут стоять наши промышленные гиганты. Вот так оно и получилось. Но земля-то, она останется. И мы должны сделать так, чтобы она была оптимально эффективной, давала высокий урожай, чтобы население Приднестровья было обеспечено высококачественной продукцией с нашей земли. Я говорил тогда о самодостаточности. Тогда меня даже критиковали, ну Вадим Николаевич, все можно купить. Да, есть нюансы. И сейчас мы приходим к тому, что даже за деньги купить невозможно. Понимаете? Все то, что сейчас происходит, закончится кризисом, мировым кризисом, в том числе и продовольственным. Пандемия была, и мы были близки к этому. Сейчас вообще мир нестабилен, неспокоен. Чем все закончится, неизвестно. Известно только, что мы должны здесь, в Приднестровье обеспечить свое население жизненно необходимыми продуктами питания. Начиная с 2017 года, эти идеи уже были. И выстраивая планы, планируя, мы достигли определенного результата.
Конечно же, любой сельхозпроизводитель не может работать без государственной поддержки. Это правда. Опять же читаю в сетях: вот государство ничего не делает в части помощи сельхозпроизводителям. Не ставьте себя в глупое положение такими высказываниями. У нас существует хорошая кредитная линия для сельхозпроизводителей – это 4% кредит на срок реализации проекта. Например, если предприниматель строит холодильный хаб для хранения овощей, кредит должен быть на время полной реализации и окупаемости этого холодильного оборудования – 5 лет, 7 лет, три года – в зависимости от положения. При этом банки дают под 11, 12 процентов, а разницу возмещает государство. Банки же не будут давать в убыток себе кредиты. Всю разницу покрывает государство. Это миллионы рублей. И те предприниматели, которые построили у нас холодильные центры, таковых семь в республике, закупают нетели, строят фермы, оборудуют производства, они все пользуются этой поддержкой, и без этой поддержки ничего бы не было. Льготный кредит – 4%. Следующий момент – мелиорация. Я уже приводил цифры. К началу 2017 года у нас было меньше 9 тысяч гектаров орошаемых земель. Мало, очень мало. У нас не работали насосные станции, были проблемы с водой, с ее подачей, были проблемы с навесным оборудованием, насосами, электродвигателями и т.д. Был проект с Российской Федерацией, мы его плотно обсуждали. Предполагалась помощь РФ на цели расширения орошаемости земель, строительства насосных станций, монтажа навесного оборудования и всего прочего. Но, к сожалению, РФ отказалась по необъективным причинам от этого проекта в Приднестровье. Но мы не опустили руки. Мы собрались с Правительством, Верховным Советом, разработали определенный план под названием «Государственная целевая программа по мелиорации». Естественно, под этот план мы предполагали определенное финансирование, стали двигаться вперед, нашли внутренние резервы. К примеру, «Электромаш». Великолепное предприятие. Меня радует это предприятие. Показатель всем внешним силам, что мы многое можем делать здесь, в Приднестровье. Аналогов ему нет. В России есть похожие, но они нам уступают. Именно поэтому «Электромаш» изготавливает сейчас двигатели весом 30-40-50 тонн для газовой, атомной промышленности РФ. Я с директором тогда поговорил. Больше спасибо ему и коллективу этого предприятия. Говорю, слушай, ну вы для России делаете эти двигатели 30-тонные, неужели вы не можете сделать двигатели электрические, которые вышли все из строя, для нашей оросительной системы. Говорит, можем, дайте задание. Вот дали задание. Разработали проект. Сейчас все оборудование, все электродвигатели на всех насосных станциях, десятки которых восстановлены, работают на агрегатах, которые сделал коллектив «Электромаша». Кстати, напомню насчет «Электромаша» тоже немаловажный момент. Практически все начальники цехов, все конструкторское бюро – это выпускники нашего приднестровского госуниверситета. Вся инженерная мысль, вся наука – это наши выпускники, это мы сделали. Понимаете? Мы – приднестровцы. Я говорил не раз с Владимиром Григорьевичем – директором предприятия. Он говорит, что в кадровом обеспечении лучше нас нет на постсоветском пространстве. Если где-то есть кадры, допустим в Российской Федерации, то они уже все в годах, то есть это то поколение, которое уже уходит. Молодые кадры только у нас. Так вот эти молодые кадры и создали проекты определенные, занимаются мелиорацией в том числе, технической оснащённостью системы мелиорации. Кроме того, «Электромаш» перебирает насосы полностью, вся «внутрянка» насосов – это также производство «Электромаша». Естественно, мы стали ремонтировать насосные станции. Трубы полиэтиленовые, которые подают воду – это тоже производство приднестровское. Наша задача довести воду до точки, до поля, а потом предприниматели покупают фрегаты, которые поливают землю. Но опять же на покупку этих фрегатов кредит под 4%. Если ты занимаешься мелиорацией, ты можешь взять кредит под 4% и закупить себе все навесное оборудование. Я не раз выезжал в поля, говорил с предпринимателями. Они все говорят спасибо от чистого сердца. Говорят, если бы не государство, этого бы просто не сделали. Говорят спасибо за воду, которая по 70 копеек. В Молдове было в пять раз дороже, сейчас уже, наверное, будет в 10 раз дороже, не знаю. И это все, конечно, способствует развитию сельского хозяйства. Взять нашу мясомолочную отрасль. Могу выделить Бендерский мясокомбинат. Раньше они в большей части импортировали мясо, сейчас занимаются собственным производством. В Григориопольском районе у них есть свиноферма. И за счет своей продукции они делают великолепные продукты питания – 450 видов мясной продукции. Вот это и есть самодостаточность нашего государства. Мы увеличили дойное стадо в разы и производство молока. На каждую нетель, то есть дойную корову, которая завозится из-за рубежа, мы платим 13 тысяч рублей государственной дотации. Это тоже помощь государства. Благодаря этому мы сейчас видим на прилавках, в том же «Фиальт-Агро» нашу хорошую молочную продукцию, которая конкурентоспособна и выделяется высоким качеством. Вот взять предприятие в Терновке. Там предприниматель построил холодильный хаб и выращивает овощи. Чтобы вы понимали, он один выращивает овощей практически на 80-90% потребляемости всего Приднестровья. Это наши овощи, это весь борщевой набор, это сладкий перец и иные продукты овощной линейки. Разве это плохо? Или взять, допустим, Плацинду Степана Ивановича, который в Григориопольском районе выращивает яблоко, виноград, сливу, абрикос, черешню. Это все наше. Конечно, он работает и на экспорт, работает и на внутренний рынок. Это же прекрасно. Я еще могу назвать многих предпринимателей, которые выращивают птицу, скотину… Мы должны думать о том, чтобы обеспечить население хлебом, который выпекается нашими хлебозаводами, пшеницей, которая растет на наших полях, овощами, мясомолочной продукцией. Вне зависимости от того, как будет складываться ситуация. Как вы видите, ситуация складывается в негативном ключе. Но мы достигаем того уровня самодостаточности, на который я как Президент нацеливал еще в 2017 году. Мы получаем результат. Мы свое население вне зависимости от ситуации будем обеспечивать. Это самый главный итог всех этих мероприятий. Еще раз повторю: без поддержки государства это было бы невозможно. И тогда в 2017 году, в 2018 году можно было сказать, что не время этим заниматься. Ну не время же, да? У нас проблемы. Да всегда проблемы. Всегда не время. И чем дальше, тем не лучше, а труднее. Но делай как должно, а дальше будь, что будет. Развивай, помогай, стремись. Все равно получишь результат.
Игорь Авренев, главный редактор ТСВ:
Вадим Николаевич, чрезвычайное положение в экономике. Мы забываем про ФКВ, про стройки? На время, до каких-то лучших времён? Сокращаем все это или нет?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Решение принято следующее: те объекты, которые начаты, они однозначно будут закончены. Мы их не можем бросить на половине пути. Новые объекты не начинаем. Есть, конечно, объекты критические. По ним будут приниматься решения правительством индивидуально, исходя из складывающейся ситуации. Вчера буквально проводил селекторное совещание, глава Рыбницкого района докладывает о том, что в детском саду протекает крыша. Ну, извините, конечно, крышу будем ремонтировать. Это частный момент, точечное решение. В целом же те объекты, которые начали, заканчиваем, новые объекты пока не будем начинать.
Виктор Савченко, главный редактор Первого Приднестровского телеканала:
Вадим Николаевич, с учётом того, что происходит вокруг нас… У нас, слава Богу, все спокойно. Несмотря на то, что мы серию терактов пережили, с точки зрения физической безопасности граждане успокоились. У нас праздники – все это продолжается. У нас фестиваль винограда, у нас другие мероприятия, на выходные все, как и было запланировано, субботник 7 ноября. Не слишком ли весело, учитывая происходящее вокруг?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Можно и прекратить, конечно. Но я хочу привести некоторые примеры, как поступали наши предки – из поколения Победителей. Представьте себе сложнейший в истории нашей Родины 1942 год, он был еще более катастрофичный, чем 1941-й: громадные потери, поражения, подвиги, гибель советского солдата, колоссальное напряжение экономики, сбой логистики и всего остального. И вот в этот 1942 год к руководству Советского Союза на прием попадает директор цирка (это, кстати, из воспоминаний Юрия Никулина, я слушал совершенно недавно запись: 1992 год, Юрий Никулин с трибуны рассказывает об этом случае). Директор цирка попадает на прием и говорит о значимости циркового искусства для людей, для государства. Ну, наверное, если рассуждать с позиции «не время», то его послали бы на фронт с винтовкой, которую в этом кабинете бы и выдали сразу. Но его внимательно слушают, понимают значимость и говорят: «Да, а что надо? Какая помощь нужна?», а директор отвечает «Необходима бронь для всех цирковых актеров». Хорошо, решение принимается положительное. 1942 год. «А что еще надо?». «А вот когда мы едем на гастроли, в поездах нас ставят на 35 запасной путь, а литерные поезда с боеприпасами, с танками едут в первую очередь. Можно мы вместе с ними?». Казалось бы, его, наверное, должны были уже и судить за это, по логике, как мы это понимаем. Нет, удовлетворили и это его желание. Даже в самое тяжелое время, во время войны цирки работали и несли людям эмоции, положительные эмоции в страшное время.
Или, допустим, я вот когда учился в музыкальной школе, мы изучали 7-ю симфонию Шостаковича. Знаменитая симфония. Замечательный педагог был в Бендерах в первой музыкальной школе. Она детально все рассказывала. Да и в целом «музлитература» – интересный предмет. Педагог делала акцент на том, что это произведение писалось в блокадном Ленинграде, первые три части там написаны. Потом Шостаковича эвакуировали в Куйбышев, и он закончил уже там эту симфонию, а презентация произошла, по-моему, весной 1942 года там же. Представьте себе, блокадный Ленинград, 1941 год, катастрофа. И человек пишет произведение, а советская власть, заботясь о нем, его эвакуируют в Куйбышев, чтобы он закончил это произведение и там же его презентовал вместе с симфоническим оркестром. 1942 год. Вот надо было или не надо? Я уже и не говорю о том, что в блокадном Ленинграде работали театры. Опять же, для чего? Для того чтобы отвлечь человека ото этих всех проблем, понимаете? Наверное, не время? Да нет, время. Всегда время найдется, если ты желаешь сделать жизнь людей лучше. Наши фестивали вина, какие-то концертные программы выходного дня, оркестры, тот же субботник – они призваны вызвать положительную эмоцию у человека. Эта положительная эмоция лечит человека, лечит душу человека, лечит человеческий организм. Если человека погрузить в депрессию, в страх, в непонимание будущего, в энергетическую проблему, в проблематику предпринимательства и так далее, человек как минимум будет себя чувствовать некомфортно и изнутри себя уничтожать. Мы же пытаемся сделать эту эмоцию, отвлечь человека, пусть даже загрузить коллективным трудом на субботнике, чтобы человек пошел на концерт, в театр, на фестиваль вина, выпил стакан вина, съел шашлык какой-то, детей отвёз на карусели и так далее. Это правильно. К этому надо стремиться. Это нельзя отбирать у людей, это контрпродуктивно. Естественно, мы будем этим заниматься. В стране траура нет, на минуточку, понимаете? Да, сложная обстановка. Но мы должны и будем этим заниматься даже в тяжелое время, как когда-то наше старшее поколение Победителей делало это во времена Великой Отечественной войны.
Игорь Авренев, главный редактор ТСВ:
Вадим Николаевич, ну, наверное, завершающий вопрос. Даже не вопрос, а просьба: прогноз – что будет дальше, переживем ли эту зиму?
Вадим Красносельский, Президент ПМР:
Переживем. Планы есть. Я думаю, нас не оставят наедине с нашей проблемой. Над этим работаем. Уверяю вас, Правительство ПМР, Верховный Совет, Президент нацелены на решение проблемы. Мы видим пути решения. На следующей неделе наши депутаты поедут в Россию. Мы постоянно ведём консультации по телефону. Не прерываем наш диалог с молдавскими должностными лицами. Естественно, мы имеем планы на случай разного развития ситуации. Господь нас не оставит, а власть готова принять любой вызов. Спасибо.
По материалам пресс-службы Президента ПМР
